Крещение руси
Философии. Крещение руси
Была Русь языческая, а затем, приняв от Византии крещение по воле князя Владимира, стала христианской. И именно православное христианство сформировало русскую нацию и русскую культуру. На самом деле всё не так просто. К сожалению, историческая наука до сих пор придерживается по этому важнейшему для русского самосознания вопросу примитивных схем, далёких от сущности подлинных исторических путей.
Крещение Руси является тайной уже постольку, поскольку произошло не по воле отдельно взятой исторической личности, как это думают историки, а по замыслу Бога, и этот великий замысел русскому национальному самосознанию предстояло разгадывать на протяжении веков. В этом и состоит стержень «русской идеи», о которой так долго спорят мыслители. В.Соловьёв, например, подчёркивал, что у каждой нации есть своя национальная идея, но не произвольная, а данная Богом. Национальная идея не может быть понята атеистами, поскольку «идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности».1 Впрочем, и Соловьёв, находящийся под немалым влиянием католицизма, не смог понять русскую идею, и это было не случайным, но неизбежным, ибо время ещё не пришло. Русская идея до сих пор остаётся тайной, которую не способен раскрыть ни один человек, покуда эту тайну не откроет людям Бог. Произойдёт это в самое ближайшее время, ибо XXI век – век торжества Святой Руси и, соответственно, торжества замысла Бога о Руси и обо всём человечестве. В этом контексте следует рассматривать Крещение Руси как часть общего замысла Бога не только о русском православном народе, но и о спасении мира.
Русская идея не возникла спонтанно, в каком-то определённом веке, она существует столько, сколько существует великий народ, созданный Богом. В этом смысле Крещение Руси – частичное осуществление русской идеи. Ошибочно считать, что русская идея – это христианство или, более широко и вместе с тем более конкретно, – православие. Ошибочно, потому что эти понятия утратили свою изначальную определённость. В.Соловьёв, например, опираясь на европейскую традицию, считал христианство более широким понятием, а православие – понятием частным, являющимся частью христианства. Такая точка зрения, к сожалению, до сих пор остаётся господствующей, несмотря на то что противоречит русскому духу. На самом деле, и это соответствует исторической правде, более общим понятием является именно православие, а христианство, возникшее в лоне православия, является его частным случаем. Считать иначе, значит искажать русскую идею и не понимать исключительное значение Руси для спасения мира. Христианство, казалось бы, существует и вне православия, однако в этом случае оно просто перестаёт быть христианством, оставаясь таковым лишь по названию, но не по сущности.
Если встать на точку зрения В.Соловьёва, находящегося под гипнозом европоцентризма, или К.Леонтьева, подменившего русскую идею идеей византизма, получается, что православная Россия возникла только с принятием христианства, а до этого славянские племена, населявшие русские земли, жили в дикости и язычестве, не зная Бога. Но это полностью не соответствует действительности, ибо православная Русь, избранница Бога, существовала не только века, но и многие тысячелетия. Бог веками оберегал её от разрушительного влияния порочной Европы, и поэтому древняя история Руси осталась неведомой европейским мудрецам. Ведение о подлинной русской истории принадлежало только и исключительно русскому православному ведизму, который, однако, последовательно искоренялся византийским христианством, утвердившимся на русской земле. Это сказалось даже на летописях, писавшихся в монастырях и потому оказавшихся в большей степени византийскими, чем русскими. Это сказалось и на официальной исторической науке, взращённой на базе византизма, а в более поздние времена подпавшей под влияние европоцентризма.
Первым историком земли русской зарекомендовал себя летописец Нестор. Вот как описывает Нестор знакомство послов князя Владимира с Византийским православием: «И пришли мы к немцам, и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмёт потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать».2 На неправдоподобность этой истории указывает то обстоятельство, что христианские церкви византийского толка давно уже были на Руси, и не только в Киеве, так что не было необходимости знакомиться с христианством в Византии. Послы Владимира «убедились на практике» в превосходстве Византийского православия над католичеством, мусульманством и иудаизмом. Однако эта практика носит пассивный, чисто созерцательный характер, опирающийся на первое впечатление от увиденного. Критерием истины здесь объявляется красота, которая характеризует не религиозное, а эстетическое восприятие мира, свойственное дохристианской религии греков, о чём напоминает Н.Я.Данилевский. «Религия греков есть… поклонение самодовлеющей красоте… Нравственность их заключалась единственно в чувстве меры, которое и есть всё, что может дать эстетическое мировоззрение. Но это чувство меры – скорее основной принцип искусства наслаждаться жизнью, чем начало нравственно-религиозное, сущность которого всегда заключается в самопожертвовании».3 Для христианина Бог есть любовь. Для афинянина Бог есть красота. Красоте афиняне и поклонялись, презирая другие народы, не ценящие красоту и потому достойные рабства. Казалось бы, в пользу обожествления красоты говорит Достоевский, утверждающий, что красота спасёт мир. Однако Достоевский имеет в виду не красоту природы или человеческого тела, а красоту нравственную, которую несёт в себе подлинное православие. Эстетическая красота находила отклик в душе православного россиянина, но не более того. Подлинным критерием истинной религии для русского человека всегда был Сам Спаситель, показавший путь к спасению через самопожертвование. «И кто не берёт креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня; Сберёгший душу свою потеряет её; а потерявший душу свою ради Меня сбережёт её».4 Уже отсюда следует, что русское православное христианство не клонировано с византийского, а является самобытным, данным избранному Богом народу, единственному в мире, готовому разделить крестные муки, но и славу Иисуса Христа.
Крещение руси
|
