Искусство чтения
В институте на первом курсе у нас был преподаватель истории, бывший фронтовик. У него было обезображенное ожогами лицо, и при первом взгляде на него хотелось тут же отвести взгляд. Но когда он заговорил, то всё его недостатки превратились в достоинства (если ты был внимателен к его речи, а контузия не позволяла ему хорошо выговаривать слова). Настолько интересна была подача материала, что я лично влюбилась в него, притом, что интерес к истории, со школьной скамьи, был во мне отравлен напрочь.
Историк учил нас, не только истории, он рассказывал как надо, подвергая кого бы то ни было критики, вначале найти, то рациональное, доброе, что есть в содержании критикуемой работы, и только после того, как ты, расположив слушателя к себе, достиг его внимания, можешь корректно его критиковать.
Ещё он учил нас искусству чтения. Прочитав, какой-то материал, посмотри в окно, в даль, погрузи взгляд в простор, пусть глаза и мозги немного отдохнут. Потом задай себе вопрос, что тебе понравилось или, что нового ты почерпнул, а может, ты читал такое, что в тебе вызвало всплеск воображения, разреши ему побыть в тебе, порадуйся работе духа.
Этот фронтовик, добрейшей души человек, зажёг во мне искорку интереса ко многим сторонам жизни.
Предлагаю Вашему вниманию предисловие об искусстве чтения из "Поющее сердце. Книга тихих созерцаний", ещё одного замечательного человека. Это Иван Алекса #769;ндрович Ильи #769;н (28 марта (9 апреля) 1883[1], Москва — 21 декабря 1954, Цолликон) — русский христианский философ, писатель и публицист, сторонник Белого движения и последовательный критик коммунистической власти в России, идеолог Русского общевоинского союза (РОВС).
"О ЧТЕНИИ
Каждый писатель тревожится о том, как его будут читать? Поймут ли? Увидят ли то, что он хотел показать? Почувствуют ли то, что любило его сердце? И кто будет его читатель? От этого зависит так много... И прежде всего — состоится ли у него желанная, духовная встреча с теми далекими, но близкими, для которых он втайне писал свою книгу?
Дело в том, что далеко не все читающие владеют искусством чтения: глаза бегают по буквам, «из букв вечно выходит какое-нибудь слово» (Гоголь)1, и всякое слово что-нибудь да «значит»; слова и их значения связываются друг с другом, и читатель представляет себе что-то — «подержанное», расплывчатое, иногда непонятное, иногда приятно-мимолетное, что быстро уносится в позабытое прошлое... И это называется «чтением». Механизм без духа. Безответственная забава. «Невинное» развлечение. А на самом деле — культура верхоглядства и поток пошлости.
Такого «чтения» ни один писатель себе не желает. Таких «читателей» мы все опасаемся. Ибо настоящее чтение происходит совсем иначе и имеет совсем иной смысл...
Как возникло, как созрело написанное?
Кто-то жил, любил, страдал и наслаждался; наблюдал, думал, желал — надеялся и отчаивался. И захотелось ему поведать нам о чем-то таком, что для всех нас важно, что нам необходимо духовно увидеть, прочувствовать, продумать и усвоить. Значит — что-то значительное о чем-то важном и драгоценном. И вот он начинал отыскивать верные образы, ясно-глубокие мысли и точные слова. Это было не легко, удавалось не всегда и не сразу. Ответственный писатель вынашивает свою книгу долго; годами, иногда — всю жизнь; не расстается с нею ни днем, ни ночью; отдает ей свои лучшие силы, свои вдохновенные часы; «болеет» ее темою и «исцеляется» писанием. Ищет сразу и правды, и красоты, и «точности» (по слову Пушкина), и верного стиля, и верного ритма, и все для того, чтобы рассказать, не искажая, видение своего сердца... И, наконец, произведение готово. Последний просмотр строгим, зорким глазом; последние исправления — и книга отрывается, и уходит к читателю, неизвестному, далекому, может быть, — легковесно-капризному, может быть, — враждебно-придирчивому... Уходит — без него, без автора. Он выключает себя и оставляет читателя со своею книгою «наедине».
Искусство чтения
|
