Плотин
Плотин
Плотин. Биография
Плотин, величайший из философов Поздней Античности, сейчас уже не требует особого представления. Биография этого мистика и метафизика в одном лице неоднократно была предметом исследования, или излагалась в таких замечательных книгах, как, например, небольшая, но блестящая работа П. Адо «Плотин или простота взгляда». Поэтому мы ограничимся лишь кратким очерком его судьбы и учения.
О жизни Плотина мы знаем и много, и мало. Родился он в 204 г. в Египте (видимо — в Ликополе), в 28 лет оказался в Александрии, одиннадцать лет учился у Аммония Саккаса, в 244 г. прибыл в Рим, где и прожил до своей смерти в 269/70 г. Вот, собственно, и все основные даты биографии этого человека, который, по словам Порфирия, «ни месяца, ни дня своего рождения он никому называл, не считая нужным отмечать этот день ни жертвоприношением, ни угощением». Мы ничего не знаем о его семье, строго говоря, не знаем даже того, принадлежал ли он к числу египетских греков. Единственное изображение, дошедшее до нас, было сделано скульптором по памяти.
Такое впечатление, что Плотин старался скрыть свое происхождение не только из-за особенностей своего отношения к пребыванию души в теле, но и по каким-то еще, ему одному ведомым, причинам. Образование он получил просто прекрасное, причем наверняка еще до своего появления у Аммония Саккаса. Именно это образование позволяло ему рассуждать практически на любую из тем, которые затрагивала античная философская культура. Прежде чем стать учеником этого странного мыслителя, ведшего, выражаясь современным языком, маргинальный образ жизни, Плотин обошел всех известных александрийских риторов и философов, и попал к Аммонию по совету одного из своих друзей. Все это свидетельствует в пользу того, что мы должны оставить в стороне представление о провинциальном студенте-переростке, который прибыл в столичный город в поисках мудрости.
В поисках восточной мудрости спустя одиннадцать лет Плотин записался в армию императора Гордиана III, собиравшегося начать военную кампанию против Персии, однако римские войска потерпели фиаско в самом начале предприятия. Плотину удалось бежать в Антиохию, откуда он направился не назад, в Египет, но в Рим. Здесь Плотин не просто быстро создал кружок, в котором преподавал, но и смог привлечь в него немало знатных людей, что после воцарения Галиена (253 г.) сделало его близким ко двору философом.
Хочется дописать биографию Плотина, «вмонтировав» в имеющиеся здесь временные и логические лакуны рассказ о знатных родителях философа, о связях с власть предержащими, которые могли стать движущей силой его судьбы… Однако фантазия в таких случаях служит дурную службу. Ограничимся предположением о том, что история, поведанная Порфирием (а на ней и строится любое биографическое исследование, посвященное Плотину) сама может иметь криптограмматический характер, и, чтобы разгадать ее, необходимы источники, которых у нас нет.
Преподавателем Плотин был странным. Поклявшись не разглашать учение Аммония, он долгое время не писал, однако «вставлял его в устные беседы». «А беседы он вел так, словно склонял учеников к распущенности и всякому вздору». С другой стороны, тот же Порфирий говорит, что «ум его в беседе обнаруживался более всего: лицо его словно освещалось, на него было приятно смотреть, и сам он смотрел вокруг с любовью в очах, а лицо его, покрывавшееся легким потом, сияло добротой и выражало в споре внимание и бодрость…» (Ibid. 8, 13.)
Вне всякого сомнения, Плотин являлся человеком неоднозначным и то, что одним его слушателям казалось вершиной мысли и остроумия, другой мог посчитать за общее место или двусмысленность. Он мог и нарочито эпатировать некоторых из слушателей — не только ради произведения какого-то особого эффекта, но для того, чтобы его ученики-собеседники сумели освободиться от массы пустых и в сущности вредных мнений, определяющих их жизнь.
Столь же необычен и стиль его письма. Читатель увидит, что Плотин писал свои трактаты «по случаю», не ставя целью сложить из них в будущем некую единую систему. Он попросту отвечал на вопросы своих учеников, развивал какую-нибудь тему, занимавшую его в данный момент более всего, возвращался к тому, что объяснял уже много лет назад. Эти трактаты могут по своим объемам превосходить книги аристотелевской «Метафизики», а могут умещаться и на половине страницы.
Порфирий говорит, что Плотин даже не перечитывал написанное, ссылаясь на болезненность глаз. Однако нежелание возвратиться к написанному могло вызываться и другим: во-первых, отношением к письменному тексту, особенно к тексту, основанному на буквенном письме. Еще Платон в «Федре» критически отзывался о письменной речи. Плотин в противовес греческой письменности выдвигал египетскую, считая символическое письмо единственно достойным средством для передачи метафизических истин: в отличие от рассудочной «раздробляющей» манеры фиксировать мысли греков египтяне, по его мнению, требовали прямого схватывания смысла изображенного, основанного на созерцании-интуиции, этой высшей способности подлинного ума.
Плотин
|
|
|
Назад в раздел
Самые интересные новости:
загрузка...
|
