Записки чайных путешественников
Понять, что такое Чай, можно, лишь пройдя вместе с ним весь путь от рождения молодых листьев до сортировки и упаковки.
Путешествуя по Абхазии в прошлом году, мы познакомились с дедом Джиро (в пер. Джиро - Сталь) из села Очамчири. Надолго запомнились нам его слова:
«Вы не понимаете, что такое чай и относитесь к нему не так. Вот утром выйдешь на чайную плантацию, а чай только распускается и внутри – капелька росы. Смотришь, а эти капельки сливаются в единое зеркало и в нем отражается Небо. Вот, что такое чай!». Приехав в Абхазию этим летом, мы решили собственными глазами увидеть чайное зеркало.
Итак:
Утро чайных кустов начинается с умывания. Когда еще не пропел петух и солнце не успело раскрыть свой огненный глаз, чайные листочки покрываются капельками воды. Легкий ветерок перемещает водные кругляшки, они катаются по листьям, иногда спрыгивая на нижний ярус или скатываясь вниз по стеблю. Только самые уравновешенные капельки остаются наверху и ждут первого света, который наградит их удивительной способностью - отражать само небо!
С первыми лучами света приходим на плантации и мы. Вместо привычных стройных зеленых рядов видим сплошную серо-голубую рябь. Возможен ли мираж в Абхазии? Входим вглубь небесного пространства, окунаем руки во влажное, царапающееся облако, бросаем взгляд вниз, фокусируем его… Мираж распадается на множество белых, серых, синих, зеленых и прочих разноцветно сверкающих осколков, а между ними – чайные листочки, - бодренькие, чистенькие, как и положено после утреннего умывания!
Я срываю молоденькую флешку, поднимаю ее вверх, и вижу, как из листочков выкатывается искрящаяся бусинка. Шлеп – она плюхается мне на нос и щекотно сползает к губе. Языком ловлю ее мокрые остатки и повторяю спонтанно возникшую последовательность движений, чтобы вновь ощутить «чайную влагу» на лице и во рту. Умывшись, мы, подобно чайным кустам, подставляем солнцу свои чистые поверхности – греемся и млеем.
В селе Дурипш чай, как выяснилось, собирали все. Плантации были местом встреч односельчан. Там узнавали последние новости, выражали соболезнования по случаю смерти родственников, поздравляли с праздниками, приучали детей к труду и самостоятельности… Реакция любого жителя Дурипш на наш вопрос: «А чай собирать умеете?» - была однозначно утвердительной.
Как-то подвозил нас на черном новеньком мерине мужчина, лет так сорока. Весь чистенький, одет с иголочки, в золоте. «Ну уж этот-то с чайными плантациями разве что из окна машины знаком», – подумала я. И ошиблась. Будучи школьником, он вместе со всеми собирал чай. И, судя по изменениям в мимике лица, произошедшим сразу после того, как разговор зашел о чае, это были приятные минуты в его жизни. «Особенно мне нравилось собирать майский чай. – слегка улыбнувшись и распустив кружево морщин возле глаз, сказал владелец иномарки. - Прикоснешься к верхним листочкам, а они такие нежные, податливые, доверчивые, словно рука младенца». – он на время оторвал руку от кожаной баранки и зашевелил пальцами, нащупывая не то частицы воздуха, не то свое нежное воспоминание…
Старушка-сборщица на вопрос о влиянии работы на чайной плантации на ее жизнь, долго молчала, а затем произнесла очень красивую фразу на абхазском языке и смутилась. Мол, по-русски не так красиво звучит: «Встаешь утром и стоишь перед чаем, как свечка, а он стоит перед тобой почками. И чувствуешь, будто в едином строю стоишь…»
Когда чай вечером привозят с плантации, он горячий от дневного Солнца. Его нужно аккуратно разложить на поддонах для завяливания и встряхнуть, настроить на новый лад и другую температуру. Одно из самых сильных впечатлений – горячие листья и свежий запах ландышей.
Стемнело. На часах всего-то начало десятого, а луна уже полноправно хозяйничает над нашей деревушкой. Здесь, над кукурузными полями, чайными плантациями, бесфонарными проселочными дорогами она чувствует свою значимость и поэтому не жалеет света. Она дарит свет всем, кто в нем нуждается. Вот ее свечение падает на полянку с корзинками, в которых что-то зеленеет. Или мне кажется, что зеленеет, потому что я знаю, что содержимое корзинок должно быть зеленым. Подхожу, сую руку вглубь корзины, и ее обволакивает что-то теплое и живое. Живое, потому что дышит! Я не слышу дыхания, но чувствую его. Поры руки впитывают теплую еле ощутимую влагу, пальцы медленно движутся, ворошат мягкую сущность, и, застывая, млеют. Кто бы мог подумать, что свежий, только собранный чайный лист, Такой! А может быть, я обманулась, и рука моя нежится вовсе не в гуще чайных листьев? Нехотя вынимаю ее, зацепив по пути один экземпляр. Чего? – Сейчас узнаю. Держу его за «хвостик», образующий острие стрелы, вращаю и кладу на ладонь. Лунный свет падает на два листочка и одну иглу-почку – дружное и неделимое зеленое трио. Нечто похожее я видела сегодня на чайной плантации - стремящиеся вверх, к солнцу, побеги. Да, это они, самые светлые и блестящие, только вылупившиеся чайные листочки!
И сколько их здесь? Подношу лицо к корзине, чтобы разглядеть урожай, и - ничего не вижу. Не могу видеть, потому что запах активизирует нос и поневоле глаза закрываются. Первый глубокий вдох – аромат бесподобен. Бесподобен потому, что он без подобий на другие, ранее вдыхаемые запахи, без сравнений и ассоциаций. Он – настоящий аромат еще не успевшего заснуть чайного листа. Делаю второй вдох - запах свежескошенного сена, третий - осенней листвы, четвертый – влажной земли, пятый – горной свежести… Я дышу еще и еще. Память кидает меня в места, где я была недавно и слишком давно, так давно, что уже успела забыть, и только чуть уловимая похожесть запаха смогла воскресить картины былого.
Но вот корзина плавно уплывает от меня в сторону машины. Чьи-то руки переворачивают ее, и чайный водопад обрушивается на тщательно застеленное дно багажника. Двадцать-тридцать таких скоротечных водопадов и машина заводится. Я сажусь в нее, и мы с ревом мчимся через ямы, ухабы, горки и булыжники, которые составляют проселочную дорогу, мчимся в «кудесню», где волшебники превращают зеленые чайные листья в божественный напиток. Мы прорываемся через лунный свет, мы спешим, потому что нельзя дать чайному листу уснуть самому – нужно, чтобы маги его заговорили. Только тогда произойдет чудо.
Маги, сидя возле «кудесни» на завалинке, перекидываются картишками. Заслышав сквозь треск цикад знакомый рев, они не спеша собирают карты в колоду и кладут ее возле пустых пиал. Ждут. Машина въезжает во двор, багажник раскрывается, и маги бережно переносят чуть было задремавшие чайные листья через свежий ночной воздух в «кудесню». Там начинается ритуал приготовления чая ко сну: маги ласково пересыпают его на поддоны, шевелят и нежно треплют, как ребенка, бормоча себе под нос неуловимые для человеческого слуха слова.
Что говорят чайному листу на сон грядущий? Этот вопрос мы задали главному чародею. И вот что он нам ответил:
- Чай живет на плантации и живет в напитке, а между этим он спит. Наша задача правильно сказать ему спокойной ночи, дать возможность выспаться и набраться сил. Уж мы его и убаюкиваем во время завяливания, и нагреваем до приятной температуры, а когда нужно - даем остыть. И все это делаем с любовью.
Чайный лист впитывает в себя не только энергию солнца, земли, воды и воздуха во время своей жизни, своего роста. Он впитывает настроение человека, взаимодействующего с ним, будь то сборщица или технолог, наполняется его энергией, силой, которая потом передается пьющему его человеку. Чайный лист сохраняет в себе все чувства, эмоции, которые испытывал человек, работающий с ним. Я не имею права подойти к чаю, если зол или расстроен. Вначале нужно успокоиться, убрать негатив. Чтобы чай получился здоровым, сильным, к его приготовлению нельзя подходить механически, нужно вкладывать сердце, душу. Этим мы и занимаемся, когда разговариваем с чаем. Каждый говорит свои слова. И если они искренние, то чай их слышит и впитывает. Я с чаем говорю постоянно, спрашиваю у него, готов ли он, когда проходит томление-ферментация, когда он сушится, парится, и он отвечает мне. Так я точно знаю, в какой именно момент он готов и что с ним происходит сейчас».
Чай дышит, он делает вдох/выдох прямо в обжарочном котле, выпуская водяной пар из листьев. Феликс (мастер по обжариванию чая) поделился с нами своими ощущениями от работы: «Самый кайф, когда мы с чаем дышим в унисон. Тогда я чувствую, как сливаюсь с ним в единое целое».
Роман, главный технолог «Река чая» (чародей) сказал однажды:
«Давайте проведем эксперимент. Если чай просыпается от воды, то что будет, если он уснет, слушая шум горного ручья? Давайте дадим ему завялиться близ воды, поставим котел и произведем обжаривание, скручивание и сушку прямо там. Интересно, как это отразится на вкусе и аромате чая?»
Выезжаем из Дурипш и поднимаемся по разбитым, похожим на деформированный серпантин дорогам – на плантации Хоппи. Несколько раз останавливаемся по дороге, чтобы зафиксировать в памяти открывающиеся под обрывами залитые солнцем пастбища, проступающие в дымке силуэты горных вершин, бегущую под мостом быструю пену реки… Виды по дороге сказочные, но настоящая сказка – само местечко Хоппи.
Мы выходим на тихую полянку, с трех сторон окруженную горными массивами, которые застланы пушистым мягким зеленым ковром. Горы настолько близко, что образуют непролазную стену крепости, у подножия которой – ряды чайных кустов. Кажется, что все здесь иллюзорно. Вот подул ветер, который чувствует тело, но не слышат уши.
Вот облако, что, кажется, висит на расстоянии вытянутой руки надо мной, но стоило только протянуть руку, и оно мигом подскочило выше. И зеленый ковер не стоит на месте, а куда-то бежит, меняя свои оттенки под солнечным светом. Даже плантация ведет себя странно. То она становится темно зеленой и теряется в горном массиве, сливаясь с ним, то через минуту появляется вновь в салатовом обличье и контрастирует со всем своим окружением так, словно столичная модница в глухой деревушке. Здесь хочется быть, ничего не фиксируя, просто быть, сейчас и навсегда.
Записки чайных путешественников