Гештальт терапия Перлза
Гештальт терапия Перлза
Фриц Перлз. С чего началась гештальт терапия
Есть люди, которым классический психоанализ помочь не в силах. Чтобы проходить анализ, надо уметь размышлять о себе и терпеть боль, которая при этом возникает. Кому-то не дано первое. Некоторым не под силу второе. Думать они готовы, но малейшее психологическое страдание повергает их в шок, личность буквально распадается на части. Скажем так – они сами и есть та болезнь, от которой психоанализ, как метод, излечивает.
Хватает и тех, кто в глубинном анализе не нуждается. Им требуется "скорая аналитическая помощь ", чтобы в ситуации разобраться и выкарабкаться из глубокой ямы, где они пребывают. Спасительную руку помощи в этих случаях народу протягивает "гештальт-терапия ".
Гештальт в переводе с немецкого означает "образ ", некий процесс, создание прямо на наших глазах из неясной отвлеченной абстракции вполне конкретного понятия. Романтичные и сентиментальные немцы создали целое направление в психологии под этим названием, чтобы помечтать - ах, как было бы хорошо жить сегодняшним днем, без сожалений о прошлом и тревоги о будущем, в мире с самим собой. Они старательно объясняли, почему человеку это никак не удается. Фритц Перлз придумал, как этого добиться и назвал свое учение "гештальт – терапией ".
Фритц Перлз был не простым во всех отношениях – с раннего детства он отличался взрывным и тяжелым характером, не влезал ни в какие рамки, не мог ни учиться, ни жить, а жить ему, разумеется, очень хотелось. И при этом не страдать, не набивать себе шишки абсолютно обо все углы. Есть такие люди, которые не в состоянии выйти через раскрытую дверь – обязательно врежутся плечом в косяк, им не под силу рассчитать, ни свои размеры, ни скорость движения, ни диаметр "входного отверстия ". Именно таким "ходячим несчастьем " и родился Фритц Перлз.
Без тормозов
Как то в детстве Фритц забрался в кабинет отца и украл золотые монеты, предназначенные в приданое одной из его сестер. На все деньги он купил редкие марки и подарил знакомому мальчику, чтобы завоевать его расположение. Он всю жизнь был готов на любое безрассудство, лишь бы его любили. Кража быстро раскрылась. Он бежал из дома, прятался по чердакам и подвалам, голодал, а когда вернулся домой, отец собрал всех многочисленных родственников на семейный совет и заявил: : "Так и быть, я тебя прощу, но никогда не забуду того, что ты сделал. " Об этом своеобразном "прощении " Перлз помнил всю жизнь.
В школе дела шли еще хуже, чем дома. Мама решила сделать из единственного сына гения и отдала его в престижное заведение с армейской дисциплиной. Фритц был не в состоянии смирно высидеть урок и запомнить объяснение учителя, хотя то, до чего он додумывался сам, было куда проще и остроумнее всех шаблонных решений. Он возмущался, почему вместо отличной оценки за сообразительность ему ставят двойку за невнимательность. О каждой плохой отметке руководство школы письменно сообщало по почте родителям. Те устраивали безобразные скандалы с рукоприкладством. В итоге Фритц начал перехватывать почту и выбрасывать официальные уведомления. Вскоре жульничество раскрылось. Мама гонялась за ним по квартире с палкой для выбивания ковров, которая была единственным средством повлиять на неуправляемого ребенка. Фритц изловчился, запер родную мамочку в комнате и выбил матовое стекло в двери, чтобы безнаказанно кривляться и строить рожи. Мамочка осыпала его в ответ угрозами, но никак не могла протиснуться через узкое, в осколках, пространство. Читая про семейные отношения в доме Перлзов, невольно вспоминаешь анекдот: "Знаете, чем еврейская мама отличается от арабского террориста? С террористом иногда можно договориться ".
Фритц остался на второй год в седьмом классе, вторично провалился на экзамене и его выгнали из школы. Впоследствии его выгоняли настолько часто и из такого количества хороших мест, что он научился влезать в окно, когда его выставляли через дверь. Или сбегать первым, пока решение избавиться от него еще только зрело в чьем-то сознании.
Родители его не понимали, хотя, по правде говоря, понять такое создание было трудно. Но они его даже и не любили. Последнее мучило Перлза всю жизнь. И всю жизнь он пытался рассказать людям всю, самую интимную и неприглядную правду о себе и требовал, чтобы его за это не отвергали, а полюбили. Он обожал шокировать публику каким-либо демонстративным признанием - родная сестра погибла в концлагере – а ему и не особо ее жалко. Ну не нравилась она ему никогда, и все. Многие друзья называли эту черту "патологической откровенностью ".
Гештальт терапия Перлза
|
|
|
Назад в раздел
Самые интересные новости:
загрузка...
|
